Записки капитана дальнего плавания

Это книга воспоминаний, написанная человеком интереснейшей судьбы. Ветеран Великой Отечественной войны, капитан дальнего плавания, ответственный работник Министерства морского флота, участник международных переговоров в области морского транспорта.

Введение
Каждый человек в течение жизни сохраняет память о своей малой родине, о том месте, где родился сам, где жили его родители, предки. И чем дольше он живет вдали от родимых мест, тем ярче, с мельчайшими подробностями вспоминает свои детство, юность, родных и близких людей. Вдруг возникают непонятная тоска и желание снова очутиться на родине, просто побродить по знакомым местам, зайти в дом родителей. Необыкновенное волнение наполняет его, и он как бы видит своих давно умерших родственников, мысленно разговаривает с ними, испытывает прилив сил и внутренней энергии.
Судьба подарила мне интересную жизнь. Я моряк. По долгу службы я посетил более 40 стран мира, сотни городов и морских портов, столицы многих государств - Париж, Лондон, Берлин, Копенгаген, Стокгольм, Хельсинки, Тегеран, Вену, Будапешт, Афины, Дели, Токио, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айрес, Бангкок, Пхеньян и другие. Четыре года жил и работал в прекрасной стране - Италии, в столице древнего мира Риме. И теперь, вспоминая красоты мира, представляется, будто я просмотрел интересное кино, и не более.
В то же время все чаще меня стали посещать воспоминания о родных местах, появилось чувство ностальгии. Вероятно, это чувство наиболее часто проявляется у людей старшего возраста, особенно у тех, кто долго жил за границей. Мне приходилось встречаться с эмигрантами первой волны, проживающими за границей, бывшими офицерами Белой армии. Как правило, они хорошо обустроены, обеспечены всем необходимым, имеют семьи. Но мечтой каждого из них было вернуться в Россию и там умереть.
Последний раз я был на родине более 50 лет назад. За это время старики умерли, а многочисленная родня по линиям отца и матери разлетелась по разным уголкам страны и мира. В Белоруссии живет старший брат Борис Петрович, в Пскове - младший брат Евгений Петрович, на Украине - двоюродный брат Владимир, в Германии - двоюродные братья Федор и Михаил Дмитриевичи, в Архангельске - племянницы Наталья и Татьяна Борисовны, в Хабаровске - двоюродная сестра Мария Михайловна, в Мурманске - племянник Виктор Борисович, я же оказался в Москве.
В 2000 году я неожиданно получил письмо от двоюродной сестры Людмилы Васильевны, проживающей в Северодвинске, которая сообщила, что они с мужем построили дом в деревне Занаволок, где родились ее отец и моя мать. Настойчиво приглашая меня приехать к ним, она сообщила также, что дом нашего деда Ивана Петровича Прокопьева, принадлежащий по наследству ее брату Владиславу Васильевичу, находится в полном порядке, а сам Владислав живет в другой деревне, работает на лесопункте, и что он также ждет моего приезда.
Теперь моя мечта обрела реальность. Снова нахлынули воспоминания, и я мысленно восстановил всю картину родного края.
Место, где я родился, расположено в Архангельской области, в 40 километрах от районного центра и называется Лимь. Лимьский сельский совет объединяет 11 деревень, расположенных по обе стороны реки Лимь. Самая дальняя деревня называется Пустошь. Затем вниз по течению - Верховье, Олексина, Занаволок, Хорошая Горка, Село, Наволок, Худая Горка, Гавриловская, Ивановская, Низ. В каждой деревне было по 30-40 дворов.
Кто поселился первым в тех местах, сказать трудно. Однако историки утверждают, что это были славяне, выходцы из Великого Новгорода, которые двигались на Север, расселялись вдоль рек Вага, Сухона, Северная Двина, Онега, Моша, Лимь. Дошли до Белого моря и обосновались на побережье, впоследствии их стали называть поморами.
Природа края способствовала выживанию. Здесь были огромные лесные массивы - сосновые боры, густые ельники, березовые рощи, полноводные реки и озера. Лес, реки и озера кормили первопроходцев. В лесу было много зверя (медведи, волки, лисы, рыси, соболя, куницы, белки, лоси, олени), птицы (глухари, тетерева, рябчики) и много ягод (малина, смородина, морошка, брусника, клюква, черника, голубика). В озерах и реках полно рыбы и водоплавающей дичи.
Развивалось земледелие. В этих северных районах хорошо вызревали рожь, ячмень, овес, из овощей - картофель, лук, капуста, огурцы, репа, брюква и другие. Обширные заливные луга способствовали разведению домашнего скота - лошадей, коров, овец.
Постепенно поселенцы обзаводились хозяйством, строили деревянные "курные" избы, но уже к середине XIX века все крестьяне имели хорошо построенные деревянные "чистые" дома, как правило, в два этажа с пристройкой для проживания зимой - "зимовухой", с прилегающим скотным двором и сеновалом. Для сушки и обмолота зерна на окраине деревни каждый хозяин имел специальный склад - гумно с овином и амбар для хранения зерна, около реки - баню.
Каждые две деревни располагали мельницей. Сельская церковь стояла на высоком пригорке среди деревень. Ее колокольный звон был слышен в самой дальней деревне Пустошь, расположенной в пяти километрах.
Крестьяне имели свое индивидуальное хозяйство. Земельный надел определяла община исходя из количества членов семьи (мужчин). По рассказам деда и родителей, все крестьяне были зажиточными. Это был исключительно трудолюбивый, добрый и отзывчивый народ, а главное - независимый: на севере никогда не было крепостного права, не было помещиков. Все это определило характер людей. Не было воровства, в домах не было замков. Уходя из дому, хозяева ставили снаружи дверей палку или "голик" (метлу) - это означало, что хозяев нет дома. На замки закрывались только амбары, где хранилось зерно.
Люди были приветливыми и доброжелательными, при встрече всегда приветствовали друг друга, в том числе и незнакомых. Характерной особенностью моих земляков было гостеприимство. Любой путник, если он заходил в дом, мог быть уверен в том, что будет накормлен и получит ночлег.
Все деревни были связаны родственными узами, так как по неписаному закону парни брали невест из других деревень, девушки выходили замуж также в другие деревни.
Церковные праздники - Рождество и Пасху - справляли все деревни с обязательным посещением церкви. Кроме того, каждая деревня имела свой праздник, приписанный к какому-то одному святому. Жители из других деревень приходили на местный праздник в эту деревню в гости к своей родне.
За несколько дней до праздника проводилась серьезная подготовка. Все полы и лестницы протирались речным песком до блеска, накрывались чистыми цветными половиками. Женщины готовили праздничную еду в расчете на максимальное количество ожидаемых гостей, так как гостей всегда было много, и приходили они из своих деревень в разное время (как правило, после 12 часов).
В день праздника прибывающие гости из других деревень принимались в верхней избе (второй этаж) и рассаживались по лавкам, расположенным вдоль стен. Когда гостей собиралось 10-12 человек, их приглашали к столу и угощали.
Сейчас трудно вспомнить, сколько различных блюд-перемен" подавалось к столу и в какой последовательности.
Однако в обязательном порядке обед начинался с рыбника - большого пирога с запеченной целиком щукой, налимом или другой рыбой. Затем были холодец (по-деревенски - студень) и разносолы-закуски: соленые рыжики, грузди, волнушки, огурцы своего посола, квашеная капуста. Потом гостям предлагали щи со свежим мясом из баранины или молодого бычка, жаркое из мяса, различные шаньги и пироги с пшеном, творогом, толокном, сыром, ягодами. В конце обеда подавались разные каши (пшенная, гречневая, ячневая с потрохами) и блины, обильно политые сливочным маслом и посыпанные толокном.
Гостей угощал хозяин (хозяйка подавала закуски на стол). Каждому гостю хозяин предлагал водку или брагу: мужчины выпивали, женщины скромно отказывались. Как правило, пьяных не было. Обед продолжался час-полтора. За столом обсуждали различные проблемы, вспоминали родственников и близких знакомых.
После обеда (застолья) со стола убиралось все, стол накрывался чистой белой скатертью, приглашалась следующая партия гостей. Подавались блюда в том же порядке. Так продолжалось до тех пор, пока все гости не были накормлены.
Я вспоминаю, как мы всей семьей (отец, мать и нас трое сыновей) идем на праздник из деревни Ивановская в деревню Занаволок в гости к деду Ивану Петровичу Прокопьеву. Мы проходим вдоль нашей деревни до лавы (длинный деревянный плот шириной полтора метра, соединяющий берега реки, по которому ходят пешеходы и ездят конные повозки).
Речка Лимь, которую мы переходим, имела среднюю глубину около метра, но у каждой мельницы был глубокий омут. Вода исключительной чистоты - видно каждую песчинку на дне и мелкую рыбешку. Наш путь проходит по узкой тропинке, по полям, где зреют рожь, ячмень, овес. Мы с братом бежим впереди родителей, младшего несут на руках. Справа погост - возвышенное место, где стоит высокая деревянная церковь, вокруг церкви кладбище, огороженное чугунной решеткой. Слышен мелодичный праздничный звон колоколов.
Мать крестится, мы проходим тихо (все-таки кладбище). Мы идем среди полей и опять переходим реку по лаве. Вот и Село - самая большая деревня. Здесь тоже есть родственники, но сегодня праздник не у них. И опять мы идем среди ухоженных полей, простирающихся далеко до леса.
Наконец мы выходим на Сельскую гору - возвышенный левый берег реки Лимь. Отсюда хорошо видна деревня Занаволок.
Дом деда напротив тропинки и деревянного перехода (мостков на высоких козлах), который ежегодно строит дед после ледохода. Переходим по мосткам, и нас встречает родня.
Как правило, близкие родственники приходят к первому застолью. После обеда гости идут к другим родственникам, но отказываются от застолья, ссылаясь на то, что уже отгостили, или сразу идут на гулянье на улицу.
Постепенно количество гуляющих увеличивается, и к вечеру все гости и хозяева прогуливаются вдоль деревни из одного конца в другой. Впереди идут молодые ребята и девушки, распевая частушки под гармонь. Многие частушки сочиняются на ходу, иногда в виде диалога. Стоит девушке спеть частушку с вызовом или с намеком, немедленно следовал ответ от какого-нибудь парня. Все частушки были весьма выразительны и не гнушались мата, но это не смущало молодых девиц.
Периодически гуляющие останавливались, и начинались танцы - кадриль в две или четыре пары. Полный танец состоял из 10-12 переходов, которые танцующие совершали, лихо приплясывая и никогда не путаясь. Взрослые и старые люди пели задушевные русские песни.
Прошли многие годы, но в моей памяти навеки остались воспоминания об этих праздниках. Мысленно я вижу хорошо одетых людей, танцующих и поющих под несмолкаюшие звуки гармони, и, как мне тогда казалось, - счастливых людей.
И теперь, когда смотрю по телевизору передачу "Играй, гармонь любимая", возникает масса чувств - восторг от любимой мелодии, горечь и сожаление об утраченном, робкая надежда. И я задаю себе вопрос: неужели это никогда не возродится?
. И вот через 50 лет я снова приехал в деревню Занаволок в день традиционного местного праздника и был поражен и потрясен. Ни одного человека - ни детей, ни взрослых, за исключением двух старушек, которые вспомнили меня и моих двоюродных брата и сестру, приехавших в родную деревню из Северодвинска, как на дачу. Я прошел шесть деревень из конца в конец - и снова ни одной живой души. Постоял около полностью разрушенной церкви, вспомнил захороненных здесь родственников. Прошел по запущенным или засеянным кормовой травой полям.
И тогда я решил написать воспоминания о своих родителях, о своей судьбе с тем, чтобы многочисленные родственники не забыли о далекой родине, а мои друзья и сослуживцы смогли вспомнить годы совместной работы.